По некоторым названиям населенных пунктов горной части бассейнов рек Арамхи и Ассы сделаем попытку выявить некото­рые особенности осмысления народом в легендах и преданиях названий населенных пунктов и местностей. Сопоставим данные народной этимологии с некоторыми научными  обоснованиями. Вывод, который будет вытекать из последующего материала: народная этимология стремится к доказательности и образности. Это особенно наглядно прослеживается в этимологических пре­даниях 1 и легендах. Они помогают разобраться в своеобразии трактовки некоторых топонимов.
В предании о появлении названия аула 2 Фуртовг повест­вуется, что в ауле проживали два родственных между собой ро­да. Каждый из родов желал дать название аулу по своему ро­довому имени. Чтобы прекратить споры, решили дать аулу ка­кое-то другое, нейтральное название и с этой целью кинули игральную кость — альчик, чтобы дать аулу имя по названию той стороны альчика, которая окажется сверху. Подброшенный альчик стал якобы ребром и верхними стали две смежные сто­роны, которые называются фур и тов. С обоюдного согласия аул и назвали Фуртовгом.

В предании отразилось давнее соперничество родов. А эти­мология топонима выводится из схожести двух названий смеж­ных сторон игральной кости с названием аула. Предание явно направлено на то, чтобы убедить слушающего в истинности заключенного в нем «знания». Нельзя отрицать, что когда-то игральная кость выполняла и роль жребия, но народная трак­товка приводимого топонима неубедительна. Как известно, фо­нема ф была несвойственна исконной фонетике чеченского и ингушского языков. Слово фур могло произойти от некогда ши­роко бытовавшего в среде чеченцев и ингушей иранизма фар, фарна — благодать, изобилие, или же от слова фур (так, по преданию, в старину называли живших в тех местах мужчин фурами, а женщин, гарбашами; это заимствованные социальные термины, обозначавшие: пастух, - прислужница, рабыня). Но, скорее всего, здесь оно имеет значение «благодати», ведь имен­но с нею согласуется широко бытующий в фольклоре мотив основания селений именно в благодатных местах. Вторая часть топонима тов может исходить из чеченско-ингушского тов (го­рящий уголек) или тюркского тау (гора).

Близлежащие горные аулы Байни и Кашете объединяются общим для них этимологическим преданием:

На том месте, где сегодня расположен аул Байни, был яко­бы аул Йорхаче. В нем жил сильный род Гама-някан. Его пред­ставители опозорили девицу Дзараховых, живших тогда в ауле Фалхан. Братья девушки больше не могли сносить насилия ро­да Гама-някан и решили его уничтожить. Они пошли на хит­рость: под каким-то предлогом пригласили на большой пир воинов рода Гама-някан. В приготовленные пишу и питье зара­нее добавили шиш 3. Воины одурели, и братья перебили их всех. В память об этом трагическом событии народ якобы пере­именовал аул Йорхаче в Байни — «место гибели», а место за­хоронения назвал Кашете — «могильное» или «кладбищенское». Для большей убедительности сказители показывают большое количество катакомбных могил, находящихся в самом ауле Кашете.

В предании утверждается, что спасшаяся часть первопосе­ленцев убежала в горную Чечню и основала аул Бян-Юрт. Здесь информаторы явно сближают два аула, находящихся в большом отдалении друг от друга; это сближение происходит лишь на основе созвучности названий Байни и Бян-Юрт.

Не лишено смысла выдвигаемое предположение: аул Кашете мог получить свое название от имеющегося древнейшего катакомбного кладбища, на месте которого он и возник. Название, подобное Кашете — «Кладбищенское», встречается   у   многих народов. Сложнее обстоит дело с уяснением смысла, вложенно­го в топоним Байни. Народ выводит это название от слов байиа, байнаб, имеющего смысл: погибли. Наверняка, этот топоним этимологизирован по схожести звучаний названия аула со сло­вом  «погибли». Нам же представляется возможным название Байни предположительно вывести из урартского нарицательного имени укрепленного поселения — байни. Название  урартской крепости Тушабаини встречается в детских скороговорках че­ченцев и ингушей, что позволяет утверждать:  урартская кре­пость — байни бога Туша (Тешуба, вспомним богиню Тушоли) была известна давним предкам чеченцев и ингушей. В порядке гипотезы  можно также предположить,   что  название    боевой башни у чеченцев и ингушей б1ав — вIов восходит к слову баин. Уместно вспомнить, что называемые в статье   аулы   являются башенными комплексами.

Приведенный сюжет о коварном уничтожении врагов рас­пространен издревле у многих народов и имеет ряд версий и в фольклоре самих чеченцев и ингушей. В этом плане предание о Байни и Кашете неоригинально. Естественно предположить, что народ увязал древний фольклорный мотив с по-своему понятыми названиями Байни как «место гибели» и Кашете - «место погребения».

Название аула Мецхал по народной этимологии предстает сложным словом, образованным от меца (голод, голодный) и хала (трудный), по-русски — трудный (тяжелый) голод. По легендам, в тех местах, где находится аул Мецхал, проживала «благодатная птичка» — фаьра хьазилг. Якобы ее гнездо разо­рили какие-то плохие люди, и она покинула эти места и улетела в Грузию, где поэтому земная благодать неиссякаема.

В легендах и преданиях чеченцев и ингушей немало произведений, повествующих об исчезнувшей благодати — это фольклорный мотив утопического характера, в данном случае увязанный с названием Мецхал. Данный топоним представляется возможным сблизить с грузинскими словами мерцхал— ласточка или с названием столицы древней Грузии Мцхетой. Грузинское ее произношение еще ближе к звучанию чеченско-ингушского Мецхал. Здесь уместно отметить, что ласточка весьма почитаема в местной среде и, возможно, она сближается с упомянутой «благодатной птичкой» — фаьра хьазилг. Нет ничего необычного в том, что некоторые топонимы чеченцев и ингушей объясняются через грузинский язык; известно, что в давние времена он оказывал значительное влияние на язык чеченцев и ингушей.

Все топонимы чеченцев и ингушей, имеющие в основе пхьа (населенный пункт), являются древнейшими, так как слово пхьа настолько устарело, что значение его нуждалось в научном обосновании. Название аула Пхьимат, таким образом, восходит к словам пхьа (поселение) и мотт (место), то есть — «место поселения». Исчезновение из разговорной речи архаизма пхьа породило своеобразную народную этимологию аула Пхьимат. Согласно ей, по преданию, когда-то на месте этого аула обитало много овчарок (по другим вариантам — на том месте стояла привязанная овчарка), и поэтому пошло название «место овчарок». Такое облегченное толкование появилось потому, что овчарка-самец по-чеченски и ингушски пхьу.

Два предания посвящены этимологии названия села Мужичи. Первое из них можно считать более древним, чем второе. Приведем краткое их содержание.

1. Когда-то  на склоне горы основался безымянный хуторок. Склон откололся от горы и вместе с хутором сполз в пойму реки Ассы, перегородив ее русло. Люди успели уйти и поселились выше образовавшегося озера. Постепенно река пробила себе новое русло, а на месте озера образовались болотца. Люди стали обживать пойменные места.

От гниющих болот распространялся неприятный запах, а вода в болотах напоминала по запаху «муж» — пойло для коров. Когда ветер доносил запахи от гниющих болот, люди недовольно поговаривали: «Эхё-хе! Ну и пойло (муж) же!» (Эшшехь! Ма  муж ба ер!). Поэтому село и назвали Мужичи.

2. Обвалы, оползни в горах — явление не редкое. Немало о них говорится и в преданиях. Не исключено, что этимология слова Мужичи и навеяна одним из капризов природы, в резуль­тате которого образовались затхлые болота. Если принять эту этимологию, то название Мужичи состоит из муж  -  пойло для коров и че — вместилище или место. Представляется, что в дан­ном случае народная этимология не лишена реальных основа­ний.

В других преданиях слово муж объясняется как соляной ис­точник, целебный источник. Дело в том, что соляной источник называется берхIа (например, близ аула Берхате), а целебный источник мела  хий — теплая вода. Поэтому здесь слово муж могло быть употреблено лишь в переносном значении.

По родовым преданиям выходцев из аула Къест Костоевых, в давние времена какая-то ветвь Хамхоевых, не удовлетворен­ная дележом земли, ушла из аула Хамхи, поднялась в гору и основала новый аул Къест. Народная этимология названия аула как «отделившиеся» совпадает и со смысловым его значе­нием: къест — («отделяется». В данном случае истолкование на­родом значения топонима Къест приемлемо и объясняется его смыслом.

Верным представляется народное объяснение названия аула Эрзи (Аьрзе), возводимое к орлу — аьрзе. Надежным сви­детельством в пользу этого является и. полнейшее звуковое со­ответствие, и то, что в ауле имелся почитаемый за святыню бронзовый водолей, изображенный в образе птицы из семейства орлов. Помимо осознания ясного смысла названия  аула, пыт­ливый народный ум стремится дать какое-то объяснение проис­хождения названия аула. По одним преданиям, на том месте в густом лесу охотники нашли гнездо орла и решили: раз орел поселился на этом месте, значит тут ему есть чем питаться, а если место изобилует живностью, то и человек найдет здесь средства к существованию. По другому  преданию: когда воз­двигли аул, люди назвали его Эрзи — орел, потому что, если смотреть на аул с горы, он своей планировкой якобы напомина­ет орла, распластавшего крылья в полете. Разумеется, оба эти предания не более как поэтизированный народный вымысел. Здесь отразился фольклорный мотив поиска благодатного места для жилья. Второе предание опирается, скорее всего, на заме­ченное некоторое сходство аула с летящей птицей.

По народной этимологии ряда топонимов выявляются и ка­кие-то социальные мотивы. С одним из них мы встречались в  предании Лолохоевых и Ханиевых. - Приведем еще два пре­дания.
У жителей аула Джерах попросили покровительства представители некоего рода. Джераховцы разрешили им поселиться на своей земле, но с условием, что они обоснуются на таком месте, которое будет хорошо проглядываться со стороны Джераха, чтобы видеть, чем занимаются поселившиеся пришельцы. Поэтому-то их аул и получил название Духьаргашт, что в приближенном переводе означает якобы «напротив» или — «видимые напротив». В предании явно прогладывается стремление в эпической форме посредством этимологии объявить другой род (поселение) зависимым, неравноправным. Если попытаться дать научное объяснение, то Духьаргашт, возможно, восходит к слову «нетель» во множественном числе духьаргаш, а т  в топонимах — это усеченная форма от послелога  тIе — на (на чем-то).

  В горах есть два одинаково называемых аула — Ляжг. По преданиям, название первого из них объясняется как ляжг — кожаный мешок, а второго — как производное от  ляжке — ме­стопребывание рабов. Логично предположить, что это второе толкование позднейшее и навеяно процессом феодализации, первоначальной ступенью которого было стремление племени, рода, аула возвыситься над другими, подобными себе. Вероятнее всего, что и название второго аула имело свое исконное толкование в значении «кожаный мешок». Такое название вновь приводит к мотиву поиска благодати, имеющегося в преданиях ряда кавказских и других народов: человек ищет место для поселения такое, где с определенного клочка земли он сможет собрать полный зерна мешок, в данном случае кожаный.

Немало преданий соотносит название горного аула с именем какой-то героической личности, умеющей определять благодат­ные места. Такого рода предания имеются об аулах Эги-кала, Хамхи, Таргим, Евли, Жайрах, Хани, Кхарт и др. Учитывая весьма почтенный возраст названных аулов, можно сомневаться в достоверности этих сведений. Видимо, более логичным будет предположить: для большей героизации прошлого своего аула его название жителями переносится на мифическую личность — пращура рода или союза родов. Однако нельзя забывать, что названия ряда позднейших населенных пунктов на плоскости восходят к именам или отчествам подлинных личностей, напри­мер: Долаково, Кантышево, Гамурзиево, Али-Юрт, Альтиево, Алхасты и др. Обычай называть именами первопоселенцев и позднейшие села, возможно, идет от стародавней традиции.

Обзор «этимологических» преданий завершим еще одним из них, имеющим юмористические черты:
Некий мужчина сказал двум вдовам, что возьмет замуж ту из них, которая построит лучшую башню. Одна из вдов, желая построить башню лучше, пошла; на нарушение устоявшихся законов строительства, и ее башня получилась хуже. Мужчина женился на другой вдове. Эти две башни называются «Двумя вдовами возведенные башни».

Подобные «абстрагированные» предания обычно соотносятся с давно заброшенными башнями, поселениями и имеют своей целью не столько дать этимологию названия (эта задача здесь лишь сопутствует), сколько заострить внимание на бытовых де­талях, архитектурном искусстве и пр.

В преданиях и легендах, связанных с различными местами (горы, лощины, родники, леса, покосы, переправы и пр.), выяв­ляются разные типы названий: старые названия, переосмысленные в фольклорном плане; названия по имени фольклорного ге­роя; названия по имени какой-то личности; названия в память какого-то события; названия, данные на основании видимой схожести объекта с чем-то,  и т. д.

Так, в преданиях, например, название Мукха аьле — Ячмен­ная лощина, объясняется якобы тем, что в этой лощине был найден отборный семенной ячмень, спрятанный несколько сто­летий назад. Надо полагать, лощина была названа ячменной потому, что там выращивался ячмень, но постепенно это старое название обросло фольклорным вымыслом, базирующимся на мотиве о былой благодати.

Ряд преданий топонимического характера связан с именами знаменитых фольклорных героев Колой Канта, Сеска Солса  др.: Сеска Солса говра яьжа моттиг.—Место, где пасся конь Сеска Солсы; Сеска Солса говро баргаш теха моттиг. — Место, где конь Сеска Солсы ударил копытами; Сеска Солса тур теха моттиг. — Место, где Сеска Солса ударил, мечом; Солса хьаст. — Родник Солсы; Колой кIанта кхесса кхера. — Камень, бро­шенный Колой Кантом; Колой кIанта хьагIар. — Пещера Колой Канта и т. д. Подобные названия появились как результат ос­вящения имен почитаемых фольклорных героев.

Имеются предания о том, как реальный, герой по имени Тэт-Батыг на коне смело перешел вброд разлившуюся горную реку Ассу; другие предания рассказывают о местах, где погиб тот или другой герой. В данном случае топонимы идут от ре­альных лиц и событий, запечатлевшихся в народной памяти (Переправа Тэт-Батыга, «Сай вийна дукъ» — Хребет, где уби­ли Сая и др.).

Некоторые топонимические названия идут от видимой схо­жести камня, скалы, различных рельефов с какой-то детально жизненной картиной. Например, в легенде о «Трех надмогиль­ных камнях» (Кхо чурт датIа моттиг) повествуется: двое юно­шей полюбили девушку, она не знала, кого из них выбрать, по­решили, что девушка станет посредине луга, а юноши с равно­удаленных расстояний начнут косить, и тот, кто быстрее окосит свою полосу и первым дотронется до протянутой руки девушки, тот и жених; началась косьба, от напряжения юноши оба па­дают и умирают вблизи девушки,    которая стояла, протянув руки в стороны; тут же умерла и девушка; поставили там над­могильные камни — крестообразный посередине (девушка с про­стертыми руками) и по бокам два  прямоугольных  (юноши). Фольклорный мотив окаменения уходит в глубь    веков, и естественно, что он в данном предании соотнесен «по схожести» тремя надмогильными камнями, которые к этой поэтической легенде, естественно отношения не имеют. Также «по схожести» углубления в скале, напоминающие следы конских копыт, были названы следами копыт Сеска Солсы, о чем уже упоминалось.Фактов, подобных приведенным в статье, имеется немало в других горных и плоскостных районах Чечено-Ингушетии. Материал статьи представлен характерным и дает общее представление о местной народной этимологии.
Народ подвергает этимологии лишь некоторые топонимы, ибо не все они по звучанию ассоциируются с каким-то другим словом. Определенная часть этимологизируемых топонимов не обрамлена легендой или преданием, в этих случаях просто дается перевод, скажем: аул Кхерах – каменистое.
Таким образом, по этимологическим преданиям выявляется облеченная в фольклорную форму народная этимология разных топонимов. Какая-то часть этой этимологии может быть и приемлема, другая часть базируется лишь на вымысле или какой-то схожести топонима с каким-то другим объектом. Этимологически предания тесно связаны с бытом, социальным устройством, моралью той среды, в которой они бытуют. Следовательно, в эти предания часто вкладывается более широкий смысл, нежели только этимология.