Когда-то в Дошхакле жил Астби. Из-за показанных им необычайного мужества и храбрости везде его стали называть Мехка Астби. Когда он вместе с товарищами делал набеги на княжеские владения и добычу делили, он забирал две доли: одну для себя, а вторую как бы для коня.
Однажды, когда он пошел в Грузию, он увел в плен дочь грузинского князя. Среди черкесов у Мехка Астби был верный друг. Он отдал ему девочку на воспитание. Прошло немало времени, и вместе с товарищами Мехка Астби пошел к черкесам повеселиться. Хозяева устроили большой пир и шумный большой ловзар. Когда Мехка Астби сидел на пиру, его глаза остановились на одной красивой девушке. Они полюбили друг друга и объяснились при помощи жестов.
— Ты должна выйти за меня. Скажи мне, кто твой отец? — спросил Мехка Астби.
— Меня увел в плен Мехка Астби, и я в его руках, — ответила она.
— Мехка Астби — это я. При свидетельстве этих людей я объявляю, что с сегодняшнего дня ты не пленница. А теперь скажи, согласна ли ты?
— Я согласна, — сказала девушка.
Они вернулись домой и стали жить как муж и жена.
Для Мехка Астби один человек строил башню. Он ровнял, обтесывал камни, разглаживая известью, возводя углы, как по ровно натянутой нити. Между ним и Мехка Астби был уговор: мастеру должны были отдать любую вещь, какую он назовет из вещей, принадлежащих Мехка Астби, как только будет закончено строительство башни.
Раз Мехка Астби ушел за Терек, чтобы угнать табуны князей. Когда его не было дома, один из картоевцев пришел к мастеру с советом: «Во всех этих горах только у Мехка Астби есть ружье. Ты попроси его, окончив строительство башни. Он будет настойчиво предлагать тебе и скот, и баранту, но знай: лучше ружья ничего нет». Когда Мехка Астби вернулся и принес две доли: свою и своего коня, мастер уже устанавливал на башне последний камень. Когда он спустился вниз, Мехка Астби сказал ему:
— Назови, что тебе нужно.
— Кроме твоего ружья, мне ничего не нужно, — был ответ.
— Зачем тебе ружье? Ты строишь башни и живешь этим, а я без ружья не могу. Очень прошу: забери всех овец, весь скот и что еще есть, но ружье оставь, — сказал он.
— Я не изменю сказанного. Если ты хочешь исполнить наш уговор, отдай мне ружье, — сказал мастер.
Мехка Астби отдал ружье, и было ему это больнее, чем оторвать от себя руку или ногу. «Чтобы язык стал шершавым у того, кто тебе это посоветовал!» — сказал он. Мастер ушел. Мехка Астби не мог успокоиться. Он устроил засаду на дороге, по которой должен был пройти мастер, а когда тот приблизился, убил его. Умирая, мастер проклял его: «Да будет ничтожным твое потомство, да захиреет твой род!»
Это проклятие пало на голову Мехка Астби. Его потомки выросли никчемными. Уходя за добычей, они еле-еле приносили одну долю и не ухаживали за своим отцом. От плохого ухода, от горя отец рано состарился и сильно стал бедствовать. «Гордый пес не умер во дворе своего хозяина», — сказал он как-то, сел на своего состарившегося коня и поехал к черкесскому другу.
Когда Мехка Астби доехал до его дома, он увидел ловзар в полном разгаре. Веселящиеся люди не приметили старика в старой одежде. Это был день свадьбы сына черкесского друга. Сам же он скончался три-четыре года назад.
Когда гости хорошенько повеселились, из дома вынесли лук. Ни одного гостя не осталось, кто бы не пытался натянуть этот лук. Но никто не смог этого сделать. Подойдя к этим людям, Мехка Астби сказал:
— Дайте и мне натянуть лук.
— Уходи, старик. Ты хочешь сделать то, чего не смогли сделать сильные люди?
Но Мехка Астби был настойчив, и ему, наконец, дали лук. Натянув его, он выпустил стрелу и разнес в труху чинару, росшую на краю двора. Люди удивились.
— Это мой лук, — сказал Мехка Астби, — я его когда-то дал в подарок своему черкесскому другу. Только я и он могли его натягивать.
Сын черкесского друга узнал Мехка Астби. Обрадовавшись, он обнял его, поднял, занес в дом и одел в одежду своего отца. Мехка Астби стал выглядеть, как достойный мужчина. В его честь пир был продолжен еще на три дня. Сын черкесского друга не отпускал Мехка Астби, и тот пробыл у него три года. А когда вернулся, вскоре умер.