Часть вторая
ОЧЕРК ИСТОРИИ ВАЙНАХСКИХ НАРОДОВ
1. О происхождении вайнахов
Вайнахи, как уже известно читателю, относятся к древнейшему коренному населению Кавказа. Примечательно, что по генеалогической схеме Леонтия Мровели , легендарный прародитель вайнахов носил имя «Кавкас», откуда идет название кавкасианы, один из этнонимов, которым древнегрузинские письменные источники обозначали предков современных чеченцев и ингушей. Таким образом, получается, что, по крайней мере, по названию, грузинская историческая традиция представляет вайнахов самым «кавказским» народом из кавказцев (Кавказ-Кавкас-кавкасианы). По версии Леонтия Мровели, Кавкас и его брат Лек (этнарх леков – народов горного Дагестана) переселились из Закавказья на Северный Кавказ, который до них был безлюдным, и заняли территорию от гор до устья Волги. Данные археологии свидетельствуют, что древнекавказские племена в бронзовом веке проживали как в горах Северного Кавказа, так и на плоскости, заходя далеко в степь.
У самих чеченцев и ингушей о своем происхождении существуют различные предания. Самые распространенные два, передающиеся в различных версиях. Одно из них говорит, что предком вайнахов был пришелец из Шама (Сирии), вынужденный бежать оттуда из-за кровной мести. Пришелец этот якобы первое время жил в Грузии, а затем поселился в нагорной Чечне, в урочище под названием Нашх. Это предание интересно тем, что оно также выводит вайнахов с юга. Что же касается конкретно сирийского происхождения, то это явно поздняя деталь и связана уже с распространением ислама. Версии о своем происхождении из разных арабских стран содержат этногенетические сказания и других кавказских народов, приобщенных к исламу.
По другому чеченскому преданию, все чеченцы произошли из урочища Нашх, от которого якобы происходит самоназвание чеченцев – нохчи. Все «чистые» чеченские роды (тайпы) утверждают, что они вышли из Нашха. Говорят, в ауле Нашх до первой половины XX века хранился громадный котел, склепанный из отдельных медных пластинок, на которых якобы были выгравированы названия всех чеченских тайпов и тукхумов (тайповых союзов, племен). Если происходил спор о том, является ли данный тайп «чистым чеченским», люди отправлялись в Нашх и удостоверялись в своей правоте или неправоте.
По преданиям, первоначальное число чеченских тайпов было около 20, но в дальнейшем их количество увеличилось из-за деления старых родов и вхождения в состав чеченского этноса новых родовых групп. В настоящее время тайпов насчитывается более 150. Тайповая организация и тайповые связи и сегодня играют огромную роль в чеченском обществе.
Важным обстоятельством, которое необходимо учитывать при решении вопроса о происхождении вайнахов, является их генетическая принадлежность к восточной ветви кавказской этнолингвистической семьи. Некоторые ученые считают, что племена, говорившие на восточнокавказских (вайнахо-дагестанских) или близких к ним языках, задолго до нашей эры обитали не только в восточной части Северного Кавказа и Закавказья, но и на территории Передней Азии, вплоть до Загроса, Месопотамии, Сирии и Малой Азии, проникая даже, возможно, на некоторые острова Средиземноморья . В частности, все большее подтверждение находит тезис родства предков вайнахо-дагестанских народов с хурритами и урартами, культурными народами древности, создавшими во II-I тысячелетиях до н.э. могущественные государства Древнего Востока. Как полагают, отношения между протохурритоурартским и другими восточнокавказскими языками примерно такие же, как между древними письменными языками индоевропейской семьи.
С течением времени вайнахо-дагестанские племена, проживавшие южнее Кавказского хребта, почти полностью растворились среди других народов. Этническую индивидуальность сохранили в основном те группы, которые находились на Северо-Восточном Кавказе. Здесь и сложился вайнахский этнос, много позднее разделившийся на чеченский и ингушский народы. В разные исторические периоды вайнахами тут были ассимилированы группы ираноязычных племен, а также выходцы из Дагестана, Грузии, тюркских народов и др.
2. Вайнахские племена в древности
Территория Чечни и Ингушетии заселена с древнейших времен, о чем свидетельствуют находки архаических каменных орудий, восходящих к началу среднего палеолита (свыше 40 тысяч лет назад). При этом следы пребывания человека каменного века обнаружены как на плоскости, так и в нагорной части Ингушетии и Чечни. Открытие металлов (на Кавказе медные изделия появляются в V-IV тысячелетиях до н.э.) и развитие скотоводства способствовало еще более широкому освоению человеком территории Северного Кавказа, и в частности, его горной области. Продвижение населения в горы было вызвано, прежде всего, как полагают, экономическими причинами – потребностью в металле и поисками пастбищ для скота. В бронзовом веке и в период раннего железа (конец IV-I тыс. до н.э.) основой хозяйства были пастушеское скотоводство и земледелие, значительную роль играли охота и бортничество. Общественный строй был патриархально-родовым.
На территории Чечни и Ингушетии в конце II и в первой половине I тысячелетий до н.э. проживали две группы местных кавказских племен, которые ученые условно именуют племенами кобанской и каякентско-хорочоевской культур. Первые занимали территорию Западной Чечни, Ингушетии и далее на запад, до верховьев Кубани, вторые обитали в Восточной Чечне и Дагестане. Прослеживаются связи этих племен с населением других областей Кавказа.
По той части Кавказа, где расположена страна вайнахов, с древнейших времен проходили пути торговых и военно-политических сношений населения Европы и Азии. Поэтому в ее недрах скрыты разнообразные памятники материальной культуры, оставленные не только местными автохтонными племенами – прямыми предками чеченцев и ингушей, но и целым рядом пришлых племен, более или менее долго находившихся на этой территории.
Особенно разорительный характер носили вторжения кочевых племен из северных степей, которым нередко удавалось захватывать предкавказские равнины, оттесняя местное население в горы.
Самое раннее вторжение кочевников на Северный Кавказ, зафиксированное в письменных исторических источниках, – это нашествие скифов и их походы через Кавказ в Переднюю Азию (VII в. до н.э.). Ираноязычные скифские племена, вышедшие из степей современного Казахстана и Нижнего Поволжья, вначале обрушились на население Северного Кавказа и, преодолев его сопротивление, проникли на Южный Кавказ, откуда стали совершать грабительские набеги на государства Передней Азии. Ассирийские клинописи и древнегреческий историк Геродот описывают деятельность скифских военных отрядов в странах Древнего Востока, грузинский же автор Леонтий Мровели освещает борьбу с кочевниками на Кавказе, и многие его сообщения подтверждаются результатами археологических раскопок .
Так, выяснилось, что в VII в. до н.э. внезапно прекращается жизнь во многих, до того густонаселенных поселениях в предгорной полосе Северного Кавказа. Например, исследования Сержень-Юртовского холма в Чечне выявили картину жестокого штурма и разорения убежища местного (кобанского) племени враждебными степняками.
По сведениям Мровели, разбитые в столкновении с пришельцами кавказцы отступили в горы и закрепились в труднодоступных ущельях. После этого в грузинских хрониках появляется еще один этнический термин, обозначающий предков вайнахов, – дурдзуки, идущий якобы от имени другого легендарного героя, «самого именитого среди потомков Кавкаса», – Дурдзука, под предводительством которого, по сообщению Мровели, совершилось перемещение вайнахов в горы .
Граница между кочевниками и оседлыми горскими племенами пролегла в основном у северного подножья Черных гор. Эта была неспокойная граница. Тут часто происходили взаимные набеги, сопровождавшиеся вооруженными стычками.
С течением времени, оправившиеся от поражения вайнахи постепенно начали вытеснять пришельцев из плодородных предгорных равнин, но новые сильные объединения кочевников (сарматы, аланы и др.), появлявшиеся на Северном Кавказе, опять отбрасывали их к горам.
Глухие воспоминания об этой эпохе доносят до нас некоторые топонимические названия страны вайнахов. Например, на Чеченской равнине, недалеко друг от друга текут две реки, Валерик и Мартан, впадающие в Сунжу. Название Валерик (точнее – Валарг) переводится с чеченского языка как «река смерти мужчин», а Мартан (Мард-тан) на сармато-аланском языке означал «река убийств», «река смерти (мертвых)». Получается, что две соседние реки в предгорьях южнее Сунжи носят одинаково мрачные названия, но на разных языках. Историк В.Виноградов, сопоставив эти факты с общей исторической обстановкой последних веков до н.э., пришел к выводу, что район двух рек являлся пограничной зоной между вайнахскими и ираноязычными племенами и был ареной частых столкновений, в которых пало много воинов с обеих сторон. Эти трагические события и определили появление столь специфических гидронимов в предгорной полоскости Северо-Восточного Кавказа.
Однако взаимоотношения между степняками и горцами не сводились только к взаимным нападениям. Номады, прочно освоившие предкавказскую плоскость, со временем завязали с обитателями горных ущелий экономические и политические связи с взаимной выгодой и взаимными уступками. Часть кочевников стала переходить к земледелию и оседлому образу жизни, основывая укрепленные поселения, остатки которых открыты и на территории равнинной Чечни. Между вождями алано-сарматских и вайнахо-дагестанских племен стали оформляться союзнические отношения с целью организации совместных военных экспедиций в богатые страны, расположенные южнее Большого Кавказа.
Правители древней Иберии, контролировавшие основные перевальные пути через Центральный Кавказ, быстро оценили, какую пользу можно извлечь из союза с воинственными отрядами северокавказских народов. В конце IV в. до н.э. ибериец знатного рода Фарнаваз, поднявший восстание против ставленника македонских завоевателей, призвал к себе на помощь сарматов и горцев. Одолев своих противников и объявив себя царем Иберии, Фарнаваз заключил долгосрочный военно-политический союз с племенами Северного Кавказа. По обычаю времени союз был скреплен династическими браками: Фарнаваз выдал свою сестру замуж за одного из сарматских вождей, а сам женился на женщине из народа дурдзуков.
В «Картлис цховреба» описаны военно-политические отношения Древней Грузии с вайнахскими племенами. Например, рассказывается, как против царя Саурмага, сына Фарнаваза, восстали эриставы (правители военно-административных областей Иберии) и хотели убить его. Саурмаг тайно бежал в страну дурдзуков, к братьям своей матери, заручился поддержкой вайнахов и сарматов, а также оставшихся верными ему представителей иберийской знати, и с их помощью решительно подавил мятеж (III в. до н.э.).
Впрочем, отношения между соседями не всегда носили мирный и союзнический характер. Во время правления Мирвана, в конце III – начале II в. до н.э., дурдзуки напали на Иберию, но потерпели поражение и были обращены в бегство. После этого иберийские цари стали больше внимания уделять укреплению северных границ. В горных ущельях, через которые пролегали пути с Северного Кавказа в Иберию, строились башни и крепости, преграждавшие дорогу враждебным пришельцам. Гарнизоны этих укреплений в основном состояли из местных горцев.
Древние народы называли эти проходы «воротами». Это были действительно «ворота», через которые в Закавказье врывались воинственные орды северных племен. На Центральном Кавказе наибольшее значение имел Дарьяльский проход в верховьях Терека (по-персидски: Дар-и-алан – «Ворота аланов»). Но в горах были и другие проходы, имевшие международное значение в древности и в раннее средневековье. Так, на территории вайнахов грузинские источники упоминают «Ворота дурдзуков», представляющие собой ущелье, перегороженное каменной стеной. По всей видимости, дурдзукские ворота находились в Ассинском ущелье (Ингушетия), через которое проходит один из путей, соединяющих северокавказскую плоскость с Грузией.
Несмотря на спорадические столкновения, происходившие между грузинами и населением Северного Кавказа, военно-политический союз, заключенный при Фарнавазе, в целом оставался в силе и в первых веках н.э. Усилившееся в этот период Иберийское государство вело активную внешнюю политику, широко пользуясь поддержкой кочевых и горских племен с севера. Пропущенные через территорию Иберии конные отряды алано-сарматских и вайнахо-дагестанских племен создавали реальную угрозу не только соседним Армении и Албании, но даже Парфянскому царству и восточным провинциям Римской империи.
Грузинский историк Леонтий Мровели, который приводит сведения по древней истории вайнахов, – автор XI века, использовавший для описания событий, происходивших задолго до его времени, какие-то древние, не дошедшие до нас источники, частично, возможно, относящиеся к раннеиберийскому периоду. Однако некоторые сведения о предках чеченцев и ингушей можно найти и в сочинениях авторов собственно античной эпохи. Так, обращает внимание название народа гаргареев, упоминаемых в «Географии» Страбона, а также у Плиния Старшего и Плутарха (I-II вв. н.э.). Гаргареи локализуются на Северо-Восточном Кавказе, по соседству с дагестанскими племенами гелов и легов, а также с сарматским племенем сираков. Полагают, что в гаргареях нужно видеть вайнахскую этническую общность, так как этот термин по сей день бытует у них в значении – «родня», «родственник» (по-ингушски гаргар, по-чеченски гергера). Некоторые ученые считают даже, что в самоназвании современных ингушей – галгаи – отразилось этническое имя гаргареев.
Далее в описании Страбона среди земледельческих племен, проживающих на северных склонах Кавказа, встречаются этнонимы: исадики и хамекиты, которых ученые сопоставляют с названиями родоплеменных подразделений вайнахов – Садой (в Чечне) и Хамхи (в Ингушетии).
3. …и в средние века
Письменные свидетельства о вайнахских племенах периода раннего средневековъя (V-X вв.) скудны и отрывочны. В этот период вайнахи продолжали занимать в целом ту же территорию, что и в начале нашей эры, то есть нагорную часть Чечни и Ингушетии, а также, возможно, некоторые сопредельные районы современной Северной Осетии и Грузии. Равнинные области Предкавказья, вплоть до Дона и Нижнего Поволжья, заселяли многочисленные племена ираноязычных алан. Вторжение в начале 70-х годов IV в. гуннов из Центральной Азии имело тяжелые последствия для Северного Кавказа. Аланы были разгромлены и частью увлечены гуннами в их движении на запад, а частью отброшены к Кавказским горам. Археологические памятники свидетельствуют, что большие группы алан, осваивая плодородные предгорья, постепенно проникли и в глубь некоторых горных районов, где проживали автохтонные кавказские племена. В центральной части Северного Кавказа этот процесс привел к языковой ассимиляции аборигенов пришельцами, в результате чего сложился ираноязычный осетинский народ.
Многочисленные археологические памятники, оставленные аланами на территории Чечни и Ингушетии, как на плоскости, так и в горах, свидетельствуют, что и здесь имело место глубокое проникновение ираноязычных элементов. Однако это не привело к деэтнизации местного населения. Вайнахи сохранили свою культуру и язык, и постепенно аланский этнический элемент растворился среди них, потеряв свои отличительные этнографические особенности.
Дольше сохранялось аланское население в плоскостной зоне Чечни и Ингушетии, где аланы составляли большинство. Здесь открыты крупные поселения на берегах Терека и Сунжи. Наиболее значительным из них является укрепленное городище Алхан-Кала в 16 км западнее г. Грозного. Найденная там керамика V-XII веков – типично аланская. По-видимому, это был политический и экономический центр местных аланских племен.
В окрестностях Алхан-Калы и ряда других равнинных поселений археологами открыты многочисленные катакомбы – характерные погребения алан. Горнокавказские же племена не сооружали катакомб. У них на протяжении веков устойчиво сохранялась традиция погребения в каменных ящиках или склепах.
Между горцами и аланами, теснившими в своем движении на юг местные племена, поначалу сложились враждебные отношения. Видимо, поэтому, когда в 458 году грузинский царь Вахтанг Горгасал совершил поход на Северный Кавказ с целью наказать аланов за грабительский набег в Грузию, «цари кавкасианов» поддержали его, выставив в помощь грузинам многочисленное ополчение. Однако с течением времени взаимоотношения между соседями нормализовались. Часть вайнахов, возможно, даже вошла в конфедерацию племен, созданную аланами.
Еще один раннесредневековый письменный исторический источник, в котором упоминаются вайнахские племена, – это «Армянская география» VII века н.э. Этот замечательный памятник отличается довольно хорошей осведомленностью о горских кавказских племенах и народах. При перечислении племен Предкавказья и Большого Кавказа автор «Армянской географии» упоминает этнонимы, явно относящиеся к вайнахам. В частности, это нахчматьяны, кусты, дурцки. По исследованиям лингвистов, «нахчматьяны» это те, которые говорят на чеченском языке (нахчи мотт – «чеченский язык»). В этнониме «кусты» нетрудно увидеть термин «кисти» (русская форма: «кистины»), которым грузины по сей день называют горных вайнахов, как чеченцев, так и ингушей . Что же касается племени «дурцки», то это явно дурдзуки, неоднократно упоминаемые на страницах грузинских источников более позднего времени. Видимо, автор «Армянской географии» при описании кавказских горцев в значительной степени пользовался информацией, исходящей от грузин, что неудивительно, ибо грузины, как непосредственные соседи вайнахов, могли передавать свои знания о них армянам и другим более дальним народам. Параллельное же упоминание в «Географии» нескольких вайнахских этнонимов объясняется этнополитической раздробленностью предков чеченцев и ингушей, делившихся на ряд племен, известных у соседей под разными названиями.
Надо полагать, нахчматьяны проживали в Юго-Восточной Чечне (историческая Ичкерия, или нынешние Ножай-Юртовский и Веденский районы), которую чеченцы называют Нохчи-мохк – Нохчойская (Чеченская) земля. Впоследствии, в процессе этнической консолидации чеченских племен, выходцы из этой области распространили свое племенное название – нохчи – на все остальные племена, говорившие на чеченском языке. Ведущая роль насельников Нохчи-мохк в образовании чеченского этноса, видимо, объясняется тем фактом, что их край всегда был экономически сильным и славился как плодородный земледельческий регион, житница местных племен и народов.
В VII-IX веках главной политической силой на Северном Кавказе выступает Хазарский каганат. Хазары – полукочевой тюркоязычный народ, обитавший в Северо-Западном Прикаспии, – создали государство, включавшее почти все степные и лесостепные области Восточной Европы. Под политическим влиянием хазар на юге находились народы Северного Кавказа, а на севере – некоторые восточнославянские и финно-угорские племена.
Хазары много и упорно воевали с арабами, господствовавшими в Закавказье. Народы Северного Кавказа в той или иной степени оказались втянутыми в эту борьбу, выступая в основном на стороне хазар, за что нередко подвергались нападениям арабских войск. Одной из целей арабских походов в горы было овладение горными проходами, в том числе и на путях, ведущих через страну вайнахов.
В VIII-IX веках на Северном Кавказе наблюдается развитие производственных сил. В частности, на плоскости современных Чечни и Ингушетии земледелие продолжало оставаться главным занятием населения. Несомненно, что уже применялся плуг. В культурных слоях поселений обнаружены большое количество хозяйственных ям для зерна, зернотерок и жерновов, найдены остатки культурных растений – проса и пшеницы.
Важной отраслью сельского хозяйства было скотоводство, издревле базировавшееся на яйлажной (отгонной) системе. Разводили крупный рогатый скот, коз, овец.
В хозяйственной деятельности вайнахов в конце I тысячелетия н.э. важное место занимало ремесленное производство, прежде всего, гончарное дело и обработка металлов. В погребальных и бытовых памятниках в массовом количестве представлена глиняная посуда. Обнаружено несколько гончарных печей. По форме и технологии вайнахская керамика находит широкие аналогии в керамике Северного Кавказа и Хазарского каганата.
Значительная роль принадлежала металлообработке. Из металлов изготовлялись оружие, орудия труда и украшения. Местные мастера владели такими техническими приемами обработки металлов, как литье, ковка, чеканка, резьба, тиснение, инкрустация, волочение.
В рассматриваемую эпоху у вайнахов развиваются торгово-экономические и политические связи с ближними и дальними соседями. Естественно, что наиболее тесными были взаимоотношения с непосредственными соседями: аланами (осетинами) на западе, грузинскими горскими племенами – мтиулами, пховцами, тушинами – на юге, с дагестанскими племенами – на востоке, а также с населением Хазарского каганата – на севере. Из широко известных в восточном мире торгово-ремесленных центров Дагестана и Хазарии, таких, как Дербент, Зирихгеран (Кубачи), Семендер, к вайнахам поступали предметы кузнечного и ювелирного производства, а также другие ремесленные изделия.
О дальних торгово-экономических связях свидетельствуют находки монет и предметов, изготовленных за пределами Кавказа. Например, найденная в Ингушетии бронзовая курильница в виде фигурки орла, отлитая в VIII веке в Басре (Ирак), или клад, состоящий из 200 серебряных арабских дирхемов VIII-IX веков, обнаруженный у станицы Сунженской.
Падение Хазарского государства (Х в.) открыло дорогу на запад новым волнам тюркских кочевников. Так, в XI веке в степях Восточной Европы и Северного Кавказа появились многочисленные кыпчакские племена. Они, как видно, потеснили алан, господствовавших до этого в равнинных районах Чечни и Ингушетии, и захватили у них часть земель. Известно, что в конце XII века ставка одного из кыпчакских ханов располагалась на реке Сунже.
Общественный строй вайнахских племен конца I – начала II тысячелетий можно назвать переходным от первобытно-общинного к классовому. Археологические памятники свидетельствуют, что в вайнахском обществе имущественное расслоение, за которым стоит и неравное социальное положение, было уже свершившимся фактом. На одном и том же родоплеменном кладбище, как правило, находят и очень бедные погребения, и роскошные, с десятками дорогих вещей. Грузинский историк Джуаншер (VIII в.), упоминающий при описании событий 458 года «царей кавкасианов», несомненно, подразумевал среди них и вождей вайнахских племен. В данном случае, при всей многозначности термина «царь» (по-грузински: мепе), представитель феодальной страны назвал бы так предводителей значительно более высокого ранга, нежели просто родовых старейшин или выбираемых военных руководителей социально-свободных общин.
Предки вайнахских народов были язычниками. По их представлениям, все вокруг было населено богами и духами. Главным божеством считался Дела – верховный бог неба. Были еще бог грома и молнии – Села, богиня ветра – Фурки, богиня солнца – Аза, бог охоты и злаков – Елта, бог скал – Хаггаерда, военное божество – Молыз-Ерды, «мать воды» – Хинана и другие божества и духи. Особо почиталась богиня плодородия – Тушоли, с культом которой было связано множество обрядов и поверий. По всей горной части страны вайнахов разбросаны пункты, связанные с именем Тушоли (святилища, памятники, священные местности и пр.), но центром ее культа, видимо, являлась Ассинская котловина в Ингушетии, где хранился деревянный идол богини с железной маской, изображавшей строгое женское лицо. (Тушоли – единственное вайнахское божество, имеющее антропоморфное изображение.) Когда весной в праздник жрец (цIени стаг – «чистый человек») выносил идола из святилища, народ в ужасе падал ниц, не смея взглянуть на богиню. Бездетные женщины, по поверью, прикоснувшись к этой фигуре, обретали потомство.
Богам и духам посвящались языческие святилища, выстроенные из камня на вершинах гор. Как правило, они имеют форму либо столпообразных колонн с нишами, обращенными к югу, либо небольших домиков с одним или двумя входами.
В XII и начале XIII века вайнахские племена находились под политическим влиянием феодального Грузинского царства, достигшего в этот период вершины своего могущества. Важным инструментом этого воздействия была христианская религия, которую грузинские миссионеры энергично насаждали в горах Северного Кавказа. От бассейна Кубани до Дагестана включительно, и сегодня можно увидеть остатки воздвигнутых ими церквей и святилищ, являвшихся в свое время центрами распространения православного христианства, грузинского языка, письменности и культуры.
Правители Грузии были кровно заинтересованы в верности и союзничестве горских племен, охранявших кавказские проходы и поставлявших вспомогательные отряды в грузинскую армию. По-видимому, в рассматриваемое время все основные перевалы и горные проходы через Большой Кавказ контролировались Грузинским царством, но без лояльности вождей местных племен сохранять такое положение было бы затруднительно. Особый интерес грузинского царского двора, как и столетия назад, вызывал Дарьяльский проход, а также другие близлежащие пути, ведущие с Северного Кавказа в Центральное Закавказье. Территория современной Ингушетии находится именно в этой зоне, и поэтому внимание к ней должно было быть тоже особенным. Видимо, этим и объясняется, что наибольшее количество христианских древностей сосредоточено в Ингушетии, особенно в Ассинской котловине, которая считается очагом средневекового христианства вайнахских племен. Например, широко известен находящийся здесь храм XII века Тхаба-Ерды. По величине (в плане 16,20 на 7,60 м) и художественной отделке – это самый значительный христианский памятник в Чечне и Ингушетии. Особенно хорош барельефный фриз на западном фасаде храма, над главным входом, где в центре треугольной композиции, обрамленной выпуклым валиком, изображен сидящий ктитор – основатель храма. Над его головой модель церкви. По обе стороны от ктитора – две стоящие фигуры. Одна – в одежде священника и несет на плечах две виноградные кисти. Другая – с крестом и мечом. Вверху, рядом с изображением церкви, были высечены десница со строительным угольником и надписи на грузинском языке. Над фризом имелось еще три барельефа с ангелами. К сожалению, камни с резьбой сохранились лишь частично.
Прихожанами христианского храма были местные горцы – вайнахи. Даже после того, как феодальная Грузия пришла в упадок и уже не имела сил продолжать свою деятельность в северокавказских горах, местные жители заботились о храме – ремонтировали его, берегли церковную утварь, грузинские книги и пр.
Христианский памятник Тхаба-Ерды – не единственный в стране вайнахов. В Ингушетии и соседних районах Чечни примерно в тот же период были построены и другие церкви: Албы-Ерды, Таргимская и др. Но принесенная из Грузии религия не укоренилась глубоко среди горцев, так как не соответствовала уровню их социально-экономического развития. Даже формально являясь христианами, вайнахи продолжали почитать своих древних языческих богов.
Таким образом, с помощью христианства правящие круги Грузии стремились вовлечь горцев в орбиту своего влияния и превратить в своих вассалов. Феодально-племенная верхушка северокавказских народов, видимо, не сопротивлялась сближению с Грузией. Участие в победоносных походах грузинских войск на богатые ближневосточные города приносило им славу и добычу.
Отряды северокавказских народов привлекались правителями Грузии и в оборонительных войнах. Например, в «Картлис цховреба» отмечено участие дурдзуков в борьбе против войск хорезмшаха Джалал ад-Дина, напавшего на Тбилиси в 1226 году. По-видимому, вайнахи, а также некоторые другие народы Северного Кавказа, участвовали в большинстве крупных войн феодальной Грузии XI-XV веков, но письменные исторические источники этого периода, отличающиеся краткостью изложения, не всегда фиксируют факты, считавшиеся тогда обычным делом. Иногда же вспомогательные отряды с севера упоминаются в грузинских хрониках под собирательным названием – «все горцы».
Кавказ много раз становился объектом вторжений иноземных захватчиков, но одним из самых губительных было монгольское нашествие. Первые разведывательные отряды монголов появились на Кавказе в 1220-1222 годах, но завоевание степей и предгорий Северного Кавказа произошло в результате крупномасштабных походов 1237-1240 годов. Огнем и мечом пройдя по Предкавказью, монголы разгромили кыпчаков, адыгов и аланов. Аланские поселения на равнинах Чечни и Ингушетии были стерты с лица земли.
Монголы попытались проникнуть и в горы, населенные вайнахскими племенами, но встретили здесь упорное сопротивление, которое так и не сумели сломить. Тактические свойства лесисто-пересеченной местности помогали горцам отстаивать свои позиции и создавали непреодолимые трудности монгольским воинам, выросшим в степных просторах. Поэтому сохранили независимость от монголов и горцы Дагестана, а также отступившая в горы часть алан и адыгов.
Впрочем, монголы не скоро отказались от попыток покорить жителей горных ущелий. Исторические хроники сообщают, что еще в 50-70-х годах XIII века на Северном Кавказе продолжалась вооруженная борьба местных народов против монгольских завоевателей. Однако легкодоступные степи и предгорья прочно вошли в состав мировой империи потомков Чингис хана. После ее распада на несколько монгольских государств (улусов), северокавказские низменности отошли к улусу Джучи, или Золотой Орде. Ханы Джучиева улуса, власть которых распространялалась на огромной территории от Венгрии и Финского залива до великой сибирской реки Оби, и от северной тайги до кавказских гор и среднеазиатских степей, не раз разбивали свои кочевья на берегах Терека и Сунжи.
Народная память вайнахов донесла до нас многочисленные предания о борьбе предков чеченцев и ингушей с огромными полчищами пришельцев, живших в юртах (переносные жилища тюрко-монгольских кочевников), об эпизодах героических сражений с коварным врагом. Особенно интересно предание о двенадцатилетней обороне горы Тебулосмта, на склонах которой укрывались обитатели Аргунского ущелья. В таких легендах иногда упоминаются имена исторически хорошо известных монгольских ханов и военачальников.
Во второй половине XIV века могущество Золотой Орды начинает падать. В конце столетия жестокий завоеватель Тимур, потомок монголов, осевших в Средней Азии, нанес Орде удар такой силы, что та уже не смогла оправиться. В 1395-1396 годах Тимур со своими полчищами находился на Северном Кавказе, сея всюду смерть и разрушение. Часть населения Предкавказья была истреблена. Войска Тимура вторглись и в страну вайнахов, с обычной жестокостью уничтожая население, разрушая крепости, церкви и капища.
Запертые в горах вайнахи, перед постоянной угрозой набегов степняков, укрепляли свои поселения и жилища. Именно в XIII-XIV веках появились в горах первые оборонительные башни, ставшие с течением времени обязательным атрибутом вайнахских селений, придающие им своеобразный и неповторимый вид.
В древности жилища вайнахов представляли собой небольшие дома из плетней, обмазанных глиной, с плоскими глинобитными крышами. Укрепления, возводившиеся еще задолго до нашей эры, носили характер так называемых «циклопических» строений – грубых сооружений из огромных камней. Крепости циклопического типа в бронзовом веке строились во многих регионах Кавказа. В стране вайнахов, по предположению некоторых ученых, они использовались в отдельных случаях вплоть до середины II тысячелетия н.э. Есть мнение, что именно циклопические сооружения явились основой позднейших башенных построек.
Видимо, в эпоху борьбы с монголами, в XIII-XIV веках, появились первые сторожевые башни, возвышавшиеся у входов в главные ущелья, а также разбросанные по предгорьям. Их гарнизоны должны были следить за передвижением кочевых орд и войсковых отрядов татаро-монголов и оповещать население о военной угрозе.
Однако в борьбе со столь многочисленным и хорошо организованным противником, каким являлись монголы в рассматриваемое время, постройки башенного типа можно было использовать только в ограниченных целях. В период массового строительства боевых башен, которое имело место уже в XV-XVII веках, их основное боевое назначение состояло в защите жителей от нападений кровников, а также набегов небольших отрядов враждебных общин. Сооружения аналогичного типа и функций можно встретить и в ряде других горных областей, как на Кавказе (от Западной Грузии до Дагестана), так и за его пределами. Однако, даже не будучи специалистом, не трудно заметить своеобразие вайнахских башенных селений при их сравнении с укрепленными поселениями других народов.
В Чечне и Ингушетии известны два основных типа башен – жилые (гала) и боевые (воу). Нередко встречаются сооружения, сочетающие в себе особенности обоих видов. Жилые башни, считающиеся более архаичными, по внешнему виду приземистые, прямоугольные строения, несколько суживающиеся кверху для большей устойчивости. Они часто встречаются в горных поселках и еще в первой половине ХХ века нередко использовались для жилья. Как правило, гала строились в два-три этажа, высотой до 12 метров. Стоят они на удобных местах, недалеко от воды, хорошо сливаясь с окружающим пейзажем. Стены сложены из хорошо подогнанных камней и скреплены глинисто-известковым раствором. В центре жилой башни обычно устанавливалась колонна с массивным основанием для опоры на нее балок перекрытий. Перекрытия этажей – деревянные балки с настилом из пластин сланца и хвороста, покрывавшегося кошмами. Кровля жилых башен была плоской и представляла собой бревенчатый накат, покрытый хворостом. Сверху насыпалась земля и утрамбовывалась специальными катками. Стены башни часто поднимались над кровлей в виде парапета, что делало кровлю более удобной для наблюдения вокруг.
На каждый этаж жилой башни вела отдельная дверь. Попасть на второй-третий этаж снаружи можно было только по приставной лестнице. Первый этаж служил хлевом. Он был, как правило, без окон, с продушинами в стенах для вентиляции. В верхних этажах жили люди и хранились запасы. Для внутреннего сообщения между этажами в башнях устраивались специальные люки.
Нередко в жилой башне встречаются бойницы и другие оборонительные приспособления, что в целом позволяет характеризовать ее как дом-крепость.
Интерьер жилой башни был достаточно просторным. Стены могли быть украшены коврами, на которых висело оружие. В многочисленных нишах хранилась домашняя утварь и посуда. Часть жилья занимали широкие нары, на которых спали, а также складывали постельные принадлежности.
Боевые башни, основная функция которых – чисто оборонительная, являются вершиной зодчества вайнахов. В высоту они достигают 25-30 метров при ширине стен у подножия до 6 метров. Основание башен обычно квадратное, но бывает и прямоугольное.
Кверху башни сильно суживаются (на высоте последнего этажа стены вдвое уже, чем ширина основания), завершаясь пирамидально-ступенчатым перекрытием, увенчанным конусообразным камнем светлого тона – циогал. Без этого камня башня не считалась завершенной, и за его установку мастер-строитель получал от хозяина сверх установленной платы еще коня или быка.
Несколько реже встречаются башни, у которых плоские перекрытия, с выступами по углам или же окруженные сплошным парапетом.
Башни воу строились четырех- и пятиэтажными. Входной проем расположен на втором этаже, реже и на третьем, что делалось в целях обороны. В случае опасности приставную лестницу – балку с зарубками – быстро можно было убрать внутрь башни. Бойницы на верхних этажах, узкие снаружи, расширяются с внутренней стороны, что удобно для стрельбы из лука, арбалета и ружья. В то же самое время они максимально защищают стрелка от действия оружия противника, осаждающего башню. У самого верха боевого сооружения на все четыре стороны нависают машикули, откуда на головы врагов, подступивших к самому основанию башни, обрушивались камни и кипяток. Там же, наверху, четыре довольно просторных оконных проема, позволяющие далеко обозревать окрестности. Очень часто жилые и боевые башни вместе с хозяйственными постройками находились в близком соседстве и обносились каменной стеной, образуя замковые комплексы.
Как жилые, так и, особенно, боевые башни затейливо украшены петроглифами в виде крестов, змей, стилизованных фигур людей и животных. Здесь же можно видеть и рисунок человеческой руки; мастер, завершая работу, высекал изображение своей ладони, как бы гарантируя тем самым прочность сооружения.
Строительством башен занимались нередко целые фамилии, в которых искусство каменщика передавалось из поколения в поколение. Вайнахские мастера пользовались славой и за пределами своего отечества. Например, ими построены по заказам многие башни в Осетии и в соседних районах Грузии.
Ослабление и распад Золотой Орды позволил кабардинцам (восточная ветвь адыгов) широко расселиться в плоскостной зоне Предкавказья. На севере современных территорий Чечни и Ингушетии под их контролем оказались земли до самых Черных гор. На берегах Терека, Сунжи и других рек археологи находят небольшие курганы кабардинцев, в которых погребенные лежат всегда на спине, головой на запад. В таких погребениях часто встречаются предметы вооружения (сабли, кинжалы, стрелы), украшения, железные кресала для высекания огня, игральные кости и другие вещи.
Кроме кабардинцев на равнинах Среднего Терека проживали также потомки ордынских кочевников (ногайцы и др.). Из памятников, оставленных ими, заслуживает упоминания мавзолей Борга-Каш, расположенный на одном из отрогов Сунженского хребта в Ингушетии. Мавзолей представляет собой изящное сооружение, построенное в традициях мусульманской погребальной архитектуры. В Предкавказье это единственный исторический объект подобного стиля, сохранившийся до наших дней.
Вайнахи, населявшие в древности предгорные равнины, но в результате многократных нашествий кочевников, вынужденные отступить в горы, никогда полностью не порывали отношения с плоскостью, сохраняя экономические, политические и военные связи с жителями степей. Например, традиционное отгонное скотоводство, распространенное на Кавказе, подразумевает непременный перегон стад зимой на равнинные пастбища, и, поэтому, стоило утихнуть состоянию войны, как горцы находили возможность договориться с хозяевами степей о выделении им части зимних пастбищных угодий.
В периоды мирного сосуществования горцы и степняки обменивались продуктами своего труда, вожди племен вступали между собой в союзы и соглашения. Кроме того, население гор и равнин связывали также торгово-ремесленные центры Предкавказья, всегда имевшие тесные экономические взаимоотношения с нагорными районами.
Поэтому даже в периоды, когда вайнахи оказывались, практически, вытесненными из низин, они не утрачивали живых связей с плоскостью. Это особенно касается части равнин, расположенной от Черных гор до Терека. Неслучайно чеченцы называли ее «обозримой плоскостью», подразумевая под этим не только визуальную обозримость территории со склонов гор, но и хорошее знакомство с ней.
Таким образом, вайнахи всегда хорошо знали равнинные земли, и когда в результате распада Золотой Орды создались относительно благоприятные условия для переселения на плоскость, то сначала чеченские, а затем и ингушские племена стали спускаться в предгорья и осваивать земли, которые их предки некогда покинули под напором степных кочевников. Переселение вайнахов на плоскость, начавшееся в XV веке, продолжалось и в XVI-XVIII веках, в результате чего на берегах Терека, Сунжи и их притоков (вплоть до реки Акташ в Северном Дагестане) возникло множество вайнахских поселений, причем в некоторых местах вайнахи жили вперемежку с кабардинцами, кумыками и ногайцами.
Расселяясь по северокавказской низменности, вайнахи сталкивались с кабардинскими и кумыкскими князьями, стремившимися господствовать на плоскости. В результате некоторые вайнахские общины попали в зависимость от них и были вынуждены выплачивать подать, которую платили обычно овцами и другим скотом. В остальном чечено-ингушские племена пользовались полной самостоятельностью. Князья не вмешивались в их внутренние дела.
В фольклоре чеченцев и ингушей отразилась борьба вайнахских племен против зависимости от кабардинских и кумыкских феодалов. Песни воспевают героев этой долгой борьбы, в результате которой вайнахи освободились от подчинения князьям соседних народов.
В рассматриваемое время феодальные владельцы появились и среди самих вайнахов. Процесс феодализации родоплеменной верхушки предков чеченцев и ингушей развивался давно, но медленно, так как условия жизни в горах, при ограниченной экономической базе, способствовали длительному сохранению институтов родового строя. С переселением на плоскость ускорилось становление феодальных отношений, и равнинные вайнахи в своем общественном развитии стали опережать оставшихся в горах сородичей. Наряду со старейшинами (тхамада) – главами территориально-родовых общин, должность которых постепенно становится наследственной, социально выдвигаются военные предводители (бяччи), которые во главе вооруженных отрядов (гери) совершали набеги на соседей, захватывали скот и другое имущество, а также пленных, становившихся рабами (лай).
Чеченские и ингушские предания ярко рисуют образ старинной знати. «Знатные», «славные» люди, согласно легендам, славились богатством. Они владели башнями и замками, окружали себя дружинниками, вступали в дружественные и союзные отношения с грузинскими, кабардинскими, дагестанскими, осетинскими, ногайскими, калмыцкими феодалами. Слабые общественные элементы бывали вынуждены отдаваться под покровительство знатных и в обмен на безопасность платить им дань.
В первой половине XVII века в равнинной Чечне осели переселившиеся из Аварии (Нагорный Дагестан) князья Турловы, которые объединили часть чеченских общин, возглавив их борьбу против кабардинских и кумыкских феодалов. В некоторых исторических документах Турловы называются владетелями «земли Чачана». Однако, феодальные отношения у вайнахов так и не получили дальнейшего развития. Так, чеченцы, освободившись от власти кабардинских и кумыкских князей, изгнали и собственных владельцев и продолжали жить свободными общинами (обществами). Видимо, с этого времени идет вайнахская поговорка: «Когда признают одного за князя (эла), остальные становятся его рабами».
Таким образом, вайнахским родовым и территориальным общинам в борьбе с феодализирующейся знатью удалось в значительной мере отстоять свою свободу и общинное устройство в общественной жизни. В Чечне и Ингушетии, в отличие от большинства других областей Северного Кавказа, так и не сложилась юридически оформленная аристократия. «Мы все свободны» – с гордостью заявляли чеченцы. Однако говорить о полном равноправии среди вайнахов, разумеется, нельзя. В руках старейшин и военных предводителей по-прежнему скапливались богатства, они пользовались властью и влиянием, имели рабов и зависимых людей. В обществе выделялись богатые и бедные семьи, сильные и слабые роды. Например, бросив взгляд на русско-ингушские взаимоотношения XVIII и начала XIX века, можно заметить, что от лица народа обычно выступают «почетные», «лучшие» фамилии, заключающие договоры от имени всех ингушей.
Общественный быт вайнахов регулировался обычным правом.
Священным считалось право хозяина на свой дом. За оскорбления или насилия, совершенные в доме, нарушитель должен был нести большую ответственность, чем за такие же проступки на улице.
К числу наиболее существенных институтов родового строя, сохранившихся у вайнахов до последнего времени, относится кровная месть. По обычаю, всякое тяжелое оскорбление, увечье или убийство должны были быть отмщены соответствующим образом (если до этого не происходило примирение согласно сложным обычно-правовым нормам). В случае убийства родичи убитого объявляли кровную вражду убийце и его ближайшим родственникам (за исключением детей, женщин и глубоких стариков), то есть старались убить их в свою очередь. Если убийца скрывался или умирал по другой причине, вражда продолжалась, и главным объектом мести выбирался его отец, брат или взрослый сын, который должен был заплатить своей жизнью за чужую вину. Нередко месть переходила из поколения в поколение, до уничтожения или переселения в другую местность одной из враждующих семей.
За убийство внутри рода действовали другие обычно-правовые нормы, и дело редко доходило до ответных убийств.
Священным считался обычай гостеприимства. Дом вайнаха был открыт для каждого посетителя. Любой путник, независимо от его национальности или веры, которого в пути застала ночь или непогода, мог попроситься переночевать в первое жилище, встреченное по пути, и его там принимали с почетом. Даже явному врагу, зашедшему в дом с миром, вайнах не имел права мстить, если же того требовали обстоятельства, должен был защищать его, хотя бы ценой собственной жизни. В преданиях всех горцев Кавказа, от абхазов на западе до народов Дагестана на востоке, закон гостеприимства ставится выше закона кровной мести.
Приоритет гостеприимства перед другими обязательствами хорошо виден на примере ингушской песни о Гази-мальчике:
«У одного ингуша, по имени Олдана, был сын Гази, которого еще мальчиком отец посватал за юную кабардинку. Потом самого Олдана убили; сын его сидел однажды у дверей своего дома и с грустью думал об отце. В это время к дому подъехал верховой, который сообщил Гази, что вечером к нему собираются заехать в гости друзья его отца. Сразу после этого сообщения Гази получает второе известие, что убийца Олдана появился в этих краях и вскоре опять скроется, если Гази не перехватит его этой же ночью на мосту в ущелье. Не успел отъехать второй гонец, как подоспел третий, сообщивший, что его невесту сегодня выдают за другого.
Вошел Гази к себе в дом, бросился на кровать и заплакал. Спрашивает его мать: «О чем ты плачешь мой сын?» Рассказал Гази про эти три известия и говорит: «Плачу я потому, что не знаю, какое из этих трех дел надлежит мне исполнить – принять гостей, отмстить врагу или отбить невесту?» Тогда ответила ему мать: «Пусть уходит твой враг; настанет час, и сбудется твоя месть; и невеста не уйдет от тебя, если суждено тебе жениться на ней. Но гостей ты должен принять так, как принимал их твой отец; это – самое важное и неотложное дело».
Гази послушался, матери и с почетом принял гостей, а ночью, когда они легли спать, отправился к мосту и убил своего кровника. Оттуда он помчался в село своей невесты, выкрал ее и к рассвету привез домой девушку и отрезанную голову убийцы отца. Утром, когда за девушкой подоспела погоня, проснувшиеся друзья отца вышли из дома и покончили дело миром. Так был награжден Гази за верность долгу гостеприимства».
Следует отметить, что версии этой песни существуют также у чеченцев и кумыков.
Теме гостеприимства и кровной мести у вайнахов посвящается одно из лучших произведений классика грузинской литературы Важа Пшавелы – поэма «Гость и хозяин». По сюжету поэмы, в доме кистина Джоколы оказался в гостях хевсур Звиадаури, в котором односельчане хозяина дома узнают кровника, убившего немало их соплеменников, в том числе и брата самого Джоколы. Несмотря на это Джокола с оружием в руках защищает гостя и вступает в бой со своими соседями и родичами, которые пришли, чтобы схватить Звиадаури. Слова Джоколы – «Сегодня он мой гость / даже если нам должен море крови, / поэтому я не выдам его, / клянусь Богом, создателем нашим» – показывают постулируемый горскими обычаями закон превосходства гостеприимства над законом мести.
Вайнахи, проживая в горах, селились кровнородственными группами. В каждом селе, обычно, жили представители одного рода – тайпа. Союз нескольких родов составлял тукхум, члены которого были связаны обязательством разрешать мирным путем взаимные споры и помогать друг другу во время войны. Тукхумы отличались также особенностями говора. В Чечне, например, известны тукхумы – Нохчмахкой (Ичкеринский), Аьккхий (Аккинский), Чебарлой, Маьлхий, Шуотой и др.
Ингуши также делились на ряд териториально-племенных групп. В частности, галгаевцы, от имени которых идет самоназвание народа, жили в верховьях Ассы, восточнее них проживали цоринцы, западнее – джераховцы, по Ассе и Сунже жили галашевцы, низменные места между Тереком и Сунжой занимали назрановцы и т.д.
По среднему течению Сунжи и на ее притоках проживали арштинцы, более известные в литературе под кумыкским названием – карабулаки. Они с одной стороны граничили с ингушскими, а с другой – с чеченскими обществами. Источники их относят то к чеченским, то к ингушским племенам; иногда же выделяют в самостоятельную ветвь вайнахского корня. По-видимому, арштинский диалект занимал промежуточное положение между диалектами чеченского и ингушского языков. Проверить это сегодня затруднительно, так как в течение мая-июля 1865 года арштинцы почти в полном составе (1366 семей) переселились в Османскую империю. Оставшиеся на Кавказе 75 семей смешались с другими вайнахами.
Ввиду большой близости между чечено-ингушскими племенами, проявляющейся в языке и во многих элементах материальной и духовной культуры, в письменных исторических источниках они нередко выступают как единая этническая общность. Даже авторы XIX века иногда называют их общим именем «чеченцы», по имени более многочисленного народа. (Например, «ингуши – народ чеченского племени».) иногда же чеченцы, ингуши и карабулаки (арштинцы) упоминаются как самостоятельные этнические единицы.
Широко расселившись по плоскости, древние вайнахские родоплеменные подразделения в значительной степени потеряли связь между собой. Здесь стали возникать крупные селения, насчитывавшие иногда до 200 и более дворов, в которых проживали представители разных родов. Каждое из таких селений или несколько сел составляли отдельное самостоятельное общество, во главе со старейшиной (старшиной), без участия которого не обходилось решение важных дел. Старейшины разбирали споры, возникавшие между представителями отдельных тайпов, обсуждали дела, касавшиеся всей общины.
Между обществами, стремившимися захватить силой друг у друга земли и скот, нередко происходили столкновения. Для урегулирования внутренних и внешних проблем, упорядочивания цен и единиц измерения при торговле, а также для согласования других вопросов, существовал совет старейшин – мехк-кхел (совет страны) – своего рода высший законодательный орган Чечни, собиравшийся на священных горах и возвышенностях, где некогда языческие жрецы устраивали моления богам. За невыполнение решений Совета виновных ждало суровое наказание – вплоть до сожжения целых селений. Впрочем, в зависимости от внешних и внутренних причин авторитет мехк-кхела то усиливался, то ослабевал, и ему переставали подчиняться даже те вайнахи, которые признавали этот орган.
На хозяйственную жизнь вайнахов большое влияние оказывала природная среда их обитания. Например, в высокогорных районах Южной Чечни, где мало пахотных земель, горцы занимались преимущественно скотоводством. Для занятий земледелием там приходилось выискивать места на покатых берегах рек или же создавать искусственные террасы на оголенных скалах, поднимая туда землю корзинами. Например, возле озера Казеной-Ам следы террас сохранились на таких труднодоступных склонах, куда почти невозможно подняться.
После переселения на плодородные плоскостные земли, веками не видевшие плуга, в хозяйстве вайнахов возросло значение земледелия. Сеяли пшеницу, просо, ячмень, кукурузу, разводили сады и огороды. По-прежнему большое значение имело животноводство. Разводили крупный и мелкий рогатый скот, имели лошадей. Некоторые вайнахские хозяйства занимались пчеловодством. Охота была распространена повсеместно.
У вайнахов были развиты также домашние промыслы и ремесла. Производили орудия труда, бурки, сукно, ковры, глиняную и металлическую посуду. Во многих аулах были оружейники и серебряники. Первые занимались изготовлением огнестрельного (ружья, пистолеты) и холодного (шашки, кинжалы, ножи) оружия. Особенно славились булатные клинки, выделываемые в чеченском ауле Атаги. Признанными центрами металлообработки были также селения Шатой, Ведено, Дарго, Шали и др. Серебряных дел мастера изготовляли женские и мужские наборные пояса, женские нагрудные и височные украшения, серебряные наборы на оружие и конскую сбрую и многое другое.
Кроме оружия и украшений вайнахи производили сельскохозяйственные орудия труда и предметы домашнего обихода.
