Магомет Кутиевич Куркиев родился в селе Гамурзиево Назрановского округа бывшей Терской области в 90-х голах XIX века в семье крестьянина.
В детстве ему дали имя Артаган, которое он носил до 1918 года. За его выдающиеся успехи в арабистике его друзья по медресе решили заменить это старое дедовское имя новым мусульманским - Мухьаммад. Так он стал Мухьамма-дом (Магометом).
Отец Магомета - Кути Куркиевич Сагов был простым крестьянином, он слыл умным, авторитетным и влиятельным на селе человеком. Здесь нельзя не сказать и о других его родственниках.
В середине 70-х годов XIX века у России создалась конфликтная ситуация с Турцией, явно ведущая к войне. Для укрепления боевой мощи своей армии царская администрация решила создать полки из кавказских горцев. В 1876 году в Терской области развернулась работа по созданию Терско-Горского конно-регулярного полка. Многие ингуши, в том числе Кути и его братья Гайрбек и Эскархан, подали заявления о приеме их в ингушский дивизион этого полка.
Война с Турцией началась в апреле 1877 года. С самого начала и до конца (1878 г.) Кути участвовал в этой войне. За проявленную храбрость в боях Кути был произведен в урядники и награжден Знаком отличия. По окончании войны он вернулся домой и продолжал жить сельской жизнью.
Кути имел небольшую, по меркам того времени, семью: два сына и две дочери. При своей неграмотности ему очень хотелось, чтобы его сыновья получили образование. Старшего сына Бекмурзу он устроил в единственную в Ингушетии 2-х классную Горскую Назрановскую школу (русскую), а младшего (Артагана) в мусульманское медресе. Оба учились прилежно и стали отличниками учебы. Бекмурза окончил школу с отличием, что дало ему возможность устроиться на хорошую работу.
Магомет, как и положено, начал учитьсяв детском медресе, где обучались чтению Корана. Учителем-муллой там был известный знаток чтения Корана из селения Галашки Иналук-мулла. Он не имел законченного высшего духовного образования, но титул муллы получил за отличное знание всех приемов чтения Корана. Магомет был очень способным учеником. Он настолько хорошо освоил чтение Корана, что окончи» чтение одной страницы мог наизусть прочитать несколько строк следующей страницы, не переворачивая лист.
Учебу в медресе Магомет проходил по ступеням. После окончания учебы в детском медресе, т.е. после отличного изучения всех приемов чтения Корана, его перевели в младшее отделение медресе для муталимов, где изучались начальные книги (жайнаш) об исламе, имане и сунне, а затем переходили к изучению элементарной (начальной) грамматики арабского языка.
Многое из учебного материала он заучивал наизусть и показал отличные знания. Потом его перевели в старшее отделение медресе, где изучали сложную грамматику арабского языка, перевод Корана с комментариями смыслового значения слов Всевышнего и исламское законодательство (по шариату), чем и кончается программа высшего курса арабистики.
В то время ни в одном медресе не было четкого порядка проведения общих для учащихся уроков. Преподаватель давал уроки (дарц) каждому муталиму в отдельности. Каждый муталим занимался обособленно, имел возможность дополнительно, без помощи преподавателя, изучать разные вспомогательные материалы к уроку, а также и внепрограммные науки: географию, историю, математику и другие, заниматься поэзией, чтением беллетристики. Вот тут и обнаружились незаурядные способности Магомета. Он приобретал всевозможные учебники арабского языка, географии, истории и другие, изучал эти науки самостоятельно. Он хорошо изучил географию, всеобщую историю.
Где-то он достал редчайшую в то время книгу по арабской лингвистике «Алфият» («Тысячник»), состоящую из тысячи стихотворных строк. Она охватывала буквально все правила сложной арабской грамматики. Он изучил эту книгу с начала до конца.
Бывает, когда читаешь наизусть поэтическое стихотворение, то конец предыдущей строки «подсказывает» начало следующей строки. Но попробуй читать наизусть большое стихотворение наоборот: снизу вверх (с конца). Это почти невозможно, тем более, когда в поэме тысяча строк. Магомет читал эту тысячу строк наизусть снизу вверх также свободно, как и сверху вниз. Автору этих строк не раз приходилось (мы вместе учились) по его просьбе контролировать его чтение. У нас с ним практиковалась взаимная проверка чтения наизусть поэм: он - «Тысячник», а я - «ХIамзият» - эпопею знаменитого восточного поэта Бусрии, состоящую из 456 строк, при этом проверялось чтение снизу вверх, а не сверху вниз. Это помогало полному усвоению материала.
В те времена во всех медресе Ингушетии (да и Чечни и Дагестана) муталимы учили учебный материал не за партами и столами, а сидя на полу на войлочных подстилках. Часто бывало, Магомет уходил в мечеть, находящуюся рядом с медресе, с книгами, раскладывал их на полу и часами работал над ними без отдыха. Там он в стороне от шума и посторонних разговоров всецело отдавался работе над книгами, писал стихи на арабском языке, а иногда и на ингушском языке (арабскими буквами), изучал учебники по светским наукам (особенно по географии и истории).
Он страстно любил поэзию: читал наизусть стихи разных авторов. Один свой любимый куплет он часто читал вслух, иногда в слезах:
Маза такъулуна из
Къаман набийю лакум:
«Маза фа Iалтум ?
Ва антум
Ахирул умами!»
В переводе с арабского это звучит так:
А что вы скажете,
Когда вас пророк, спросит:
«Что это вы сделали?
Ведь вы же из последней уммы!»
Это так пела дочь пророка Фатимат, обращаясь к убийцам своего сына Хусейна.
Магомет любил писать эпиграммы экспромтом. Высмеивал лентяев в учебе, бездарных улемов и любого, кто провинился перед его острым взглядом. Упорная работа с книгами и глубокие размышления над сложными вопросами приучили его всегда держать глаза широко раскрытыми.
В каждый сезон сельхозработ Магомет из медресе уходил домой. В семье не было работоспособных членов: две сестры были больны и слабы, а невестка была с ребенком. Он был высокого роста, физически здоровый. На полевые работы ездил на воловой арбе (во всем селе только в трех хозяйствах были воловые арбы, а у всех остальных - конские), да и сам он работал как вол. В поле сеяли только кукурузу, а пахать, боронить, полоть, убирать должен был он сам один. Было, конечно, тяжело, но этот здоровяк выдерживал все. По окончании полевых работ он снова возвращался в медресе.
Магомет настолько хорошо и глубоко изучил арабистику, что не всегда соглашался с идеями, изложенными в некоторых арабских книгах, относился к ним критически, смело высказывал свое мнение.
Преподавателем в нашем медресе работал известный арабист Ильяс-мулла - высшее духовное лицо Ингушетии, который одновременно был и кадием всего Ингушского округа.
Поэтому наше медресе считалось кузницей, где ковались высококвалифицированные кадры арабистов-улемов. Почти все муллы сел Ингушетии были выпускниками нашего медресе. Когда в процессе работы у сельских мулл возникала трудность в решении того или иного сложного вопроса, они обращались к нам за помощью. Старшие муталимы нашего медресе под наблюдением Ильяса-муллы отвечали на их вопросы, оказывали им помощь.
Магомет из исторических источников узнал, что Шамиль на одиннадцатом году после пленения поехал (с разрешения царя Александра II) в Мекку и совершил хадж. Оттуда он поехал в Медину, где могила пророка Мухаммеда, в молитвах провел там последний год своей жизни и через год, 4 февраля 1871 года умер и похоронен там же на кладбище Джаннатул-Бакъи. Тогда Магомет и заразился мечтою о поездке в Мекку. Все его помыслы были направлены на выполнение этой мечты. Он поведал о ней преподавателю Ильясу-мулле и попросил у него разрешения пропустить все предыдущие разделы (главы) из последней книги курса арабистики «Махьалли» и сразу заняться изучением раздела о хадже «Китабул-хьажжи».
Ильяс разрешил и Магомет досконально изучил этот раздел. Так началась подготовка к поездке в Мекку. Он даже подготовил поименные подарки служителям Каабы.
К глубокому огорчению Магомета, выезд за границу тогда был закрыт. Вся подготовка рухнула. К тому же в это самое время получили сообщение, что брат Магомета Бекмурза, служивший в России, умер от тифа (тогда вся Россия была охвачена эпидемией тифа) и там похоронен. Магомет немедленно поехал в тот город, где работал брат, разыскал место его захоронения, и привез его труп домой для перезахоронения на Родине.
Жена и сын брата остались на иждивении Магомета. Но его никак не оставляла мечта об этой поездке. Он долго думал и, наконец, придумал способ не оставить невестку и племянника одних: он решил жениться.
Через год жена подарила ему сына. Теперь Магомет успокоился: уже есть кого оставить с невесткой и племянником. Но граница не открывалась. Что же делать?!
К счастью, тогда появилась маленькая надежда. В Ингоблоно поступили две путевки на арабский факультет Ленинградского института восточных языков. Решил воспользоваться случаем: поступить туда, окончить факультет и поехать в Саудовскую Аравию в какой-нибудь официальной роли. Нашел товарища, желающего поехать на учебу в Ленинград. Это был базор-кинец Омархаджиев Джамалдин Саахаджиевич. Получили путевки из облоно и поехали вдвоем. Их преподавателем оказался лучший арабист современности академик Игнатий Юлианович Крачковский. Наши посланцы с самого начала учебы показали хорошие способности. Скоро установился тесный контакт между преподавателем и студентами, свободно высказывали мнение друг другу. Однажды во время лекции Магомет спросил Крачковского:
- Вы можете отрицать, что Коран ниспослан пророку Мухаммеду Всевышним?
Крачковский ответил:
- Это не вызывает сомнения. Тогда Магомет спросил:
- А почему же Вы не верите в Аллаха?
В ответ Крачковский зачитал шестой аят из второй главы Корана «Бакърат» («Корова»), который гласит:
- Наложил Аллах печать на сердца их (неверующих - СО.) и на слух, а на взорах их - завеса. Для них великое наказание.
На академика И.Ю. Крачковского студенты из Ингушетии произвели сильное впечатление. Позже в своей автобиографической книге «Над арабскими рукописями», удостоенной Государственной премии СССР (1951 г.), он писал: «...В 20-х годах два ингуша, присланные для завершения образования в Ленинградский институт восточных языков..., совершенно свободно беседовали по-арабски на разнообразные темы мировой политики и современной жизни, а один (Магомет - СО.) с легкостью писал стихи по всем правилам старых арабских канонов». (И.Ю.Крачковский. «Над арабскими рукописями», изд-во «Наука», 4-е издание, Москва, 1965 г.)
Учеба у них шла хорошо. Окончили первый курс факультета, приехали домой на летние каникулы. Преобразились. Много рассказывали об учебе в институте, о преподавателе - академике Крачковском, о богатейшей в мире арабской библиотеке при институте, о жизни в Ленинграде, о многом другом. После каникул вернулись в Ленинград.
Также успешно окончили и второй курс. Экзаменационную работу Магомет написал в стихах на арабском языке, чем и удивил преподавателя, членов экзаменационной комиссии и студентов института.
Но тут для Магомета случилась новая беда: арабский факультет по политическим соображениям был закрыт. Студентов распустили. Замысел Магомета снова сорвался. Академик Крачковский, знавший его большие способности в арабистике, никак не хотел его отпускать.
Предложил ему работу в известной во всем мире арабской библиотеке при институте, обещал квартиру, хорошие условия жизни. Но Магомет всем своим существом был переполнен мечтою о поездке в Мекку и, отказавшись от предложения Крачковского, вернулся домой.
Теперь предстояла самая трудная задача: поиск пути перехода границы нелегально. Магомет всегда делился со мною своими сокровенными мыслями. Мы с ним уходили с географической картой за бугор возле села и там вдвоем, в тайне от всех, обсуждали этот сложный вопрос. После долгого обсуждения и тщательного изучения карты решили, что надо перейти границу с мусульманским государством, которое может принять и помочь в дальнейшем пути в Мекку. Таким, по нашему наивному понятию, мог быть только Афганистан.
Решили: надо поехать в Таджикистан, найти удобное место, переплыть текущую по границе Аму-Дарью и ступить на святую землю Афганистана. (Тогда в народе считалось, что Афганистан разрешает ступить на свою землю только мусульманину.) Там, считали мы, узнав о цели перехода границы, примут хорошо и помогут в дальнейшем пути.
Это наше решение и представление об Афганистане позже оказались легкомысленными.
Магомет начал копить деньги, готовиться в путь. В один из дней он исчез из села...
В начале 20-х годов в нашем медресе учился наш односельчанин Ахмет Асланбекович Маматиев - славный парень, ранее учившийся в русской школе и хорошо знавший русскую грамоту. За примерное поведение и вежливое обращение с товарищами он вскоре стал всеобщим любимцем. Среди старших он особенно уважал Магомета, в частности за то, что тот, помимо арабистики, хорошо знал географию, историю и другие светские науки. Он часто повторял наизусть любимый аят Магомета Кутиевича из уважения к нему, вызывая его улыбку. Учился он хорошо, но заметно было, что у него имеется тяга к русской школе, к светским наукам.
Через несколько лет Ахмет ушел из медресе, поступил в специальное летное училище, стал военным летчиком и начал летать. В полетах на разных самолетах он настолько хорошо изучил их конструкцию, что вносил рацпредложения по их усовершенствованию. Он был человеком талантливым, природа щедро одарила его умом. Его взяли в конструкторское бюро по строительству самолетов. Тогда он был в чине капитана.
В середине 30-х годов, по окончании строительства самолета новой конструкции, перед конструкторским бюро встали вопросы: испытать самолет, узнать как он поведет себя при перелете через горы, и не только это...
Ахмет не порывал дружбу с приятелями по медресе, хотя медресе давно было закрыто, а муталимы стали светскими учителями. При каждом приезде домой в отпуск, он встречался с нами и много рассказывал о своем полете в Афганистан и о встрече с Магометом.
Не знаю, с какой целью Ахмет был послан на этом самолете в Афганистан (он, как военный, об этом не говорил), но факт, что он, с разрешения правительства Афганистана, перелетел границу и посадил самолет на аэродроме у Кабула. Афганские власти встретили его с затаенной подозрительностью и строго следили за ним (кто знает, шпион он или испытатель самолета). Но постепенно разговорились, нашли общий язык. После нескольких бесед афганцы узнали, что он мусульманин с Кавказа, уроженец Ингушетии. Постепенно подозрение отпало, и они подружились. Новые знакомые рассказали, что у них в Министерстве просвещения работает большой начальник по арабским школам (медресе). Он кавказец. Служебные бумаги подписывает: Мухьаммад Дошлакинский, Насиринский. Услышав его имя, Ахмет чуть было невскочил, но с трудом воздержался, чтобы не вызвать подозрение, принял спокойный вид и продолжал беседу (ведь никто из нас ничего не знал о судьбе Магомета).
Вечером второго дня, в душе желая как-нибудь встретиться с Магометом, он изъявил желание пройтись по городу, познакомиться с ним. Ему разрешили, и повезли в город, строго охраняя. По дороге он, так просто, спросил, как бы увидеть этого Магомета, о котором вчера говорили. Ему ответили, что проведут его по улице, где тот живет, но отпустить его одного не имеют права. Прошли по той улице, указали на его дом. Низкий домик, комната с выходом на улицу. Дверь открыта, но занавешена цветной марлей. Поздний вечер. При свете лампы видно было сидящего на полу на паласе мужчину с книгой в руках и хлопочущую около печки женщину. Ахмет сразу узнал Магомета. Он на вид почти не изменился: все такой же высокий, худощавый. Когда прошли до конца улицы Ахмет попросил разрешения еще раз пройти мимо дома Магомета ему одному, но на виду у них. Ахмет пошел по той стороне улицы, где жил Магомет, а афганские товарищи - по другой стороне, параллельно с ним. Когда проходил мимо открытой двери, Ахмет громко прочитал любимый куплет Магомета:
Маза такъулуна из
Къаман набийю лакум:
«Маза фа Iалтум?
Ва антум Ахирул умами!»
Магомет отбросил в сторону книгу, вскочил, выбежал на улицу. Выскакивая из комнаты, в спешке сорвал с двери занавеску. Быстро осмотрелся. Увидев одиноко идущего по улице человека, подбежал к нему сзади, грубо схватив его за плечо (это его обычная привычка), громко спросил по-арабски: «Ман анта?!» («Кто ты?!») Ахмет спокойно ответил поингушски: «Магомет, отпусти плечо, сломаешь». Магомет схватил его в охапку и потащил к себе в комнату.
Афганские товарищи, сопровождавшие Ахмета, в изумлении подбежали к окну комнаты Магомета посмотреть, что там делается. Увидев их, сразу поняли, что это встреча родных людей. Решили, что советский летчик не вызывает опасения и через окно стали наблюдать за ними. Бывшая в комнате хозяйка от удивления онемела, вытаращила глаза и стояла, как вкопанная. Они сидели на полу, на паласе. Магомет сидел, упершись руками о бедра, глядя в пол, и обильно ронял слезы. Он молчал. Ахмет, зная, что ему тут долго не быть, прервал молчание, попросил Магомета рассказать, как он попал сюда. По его рассказу, Ахмет узнал подробности, которые я и привожу так, как мне их рассказал тогда А.А.Маматиев.
Выйдя из одного из пограничных городов Таджикистана (город он не назвал), Магомет, как путник, переходя из кишлака в кишлак, ночуя в чайханах, наконец, добрался до кишлака, находящегося на берегу Аму-Дарьи, и остановился в чайхане. Чайханщику и посетителям понравилась его молитва, разговор на арабском языке. Скоро он сблизился с посетителями чайханы, нашел лодочника, и договорился о перевозке его на афганский берег. Переплыли реку. У афганского берега рос густой камыш. Магомет слез с лодки среди камыша, а лодочник вернулся обратно. Видимо, за приближением лодки к своему берегу наблюдали афганские пограничники. Поскольку «пассажир» слез и сам идет им в руки, они не остановили лодочника. Не успел Магомет выйти из камыша, как его задержали. У него был чемодан, который у него отобрали, не пожелав слушать никаких объяснений. Привезли в город, посадили в тюрьму. Продержали там три месяца. Он попросил бумагу, ручку, и написал на имя властей жалобу на арабском языке в стихах. После долгих допросов, через некоторое время его выпустили. Он просил разрешения продолжать путь к цели. Но ему объяснили: чтобы доехать до Мекки ему надо перейти границы трех государств, и ни одно из них его не пропустит. Ему лучше остаться в Афганистане. Он еще несколько раз обращался к властям со своей просьбой и каждый раз получал отказ. Тогда ему поневоле пришлось остаться.
Ему устраивали встречи с афганскими арабистами. Он их ознакомил со своей биографией, рассказал о цели своего путешествия. Они удивлялись его смелости и благословляли его мечту. Власти всячески пытались установить его подлинное лицо и цель перехода границы. После нескольких нелегальных проверок, об этом он узнал позже, ему предложили работу в Минпросе, сначала инспектором по арабским школам, затем назначили заместителем министра просвещения по арабскому языку. Чтобы он прочно обосновался в Афганистане и для улучшения условий жизни, ему предложили жениться на афганке, на что он и согласился. Уже несколько лет живет с нею, имеет двух детей. Но Родину свою никогда не забывает.
Ахмет ответил на вопросы Магомета, извинился, что не имеет времени продолжать разговор, обнялся с ним и ушел. Магомет проводил его в слезах.
Так произошла эта удивительная встреча.
Шли годы. С Магометом никакой связи не было. Его у нас считали эмигрантом по политическим соображениям, а значит - врагом советской власти. Ему нельзя было вернуться на родину - расстреляли бы как врага. Даже» говорить о нем вслух было опасно.
Подробности смерти Магомета пока неизвестны. Имеются разные версии, основанные на слухах. Приведу две наиболее распространенные.
Первая: Во время своей последней тяжелой болезни он обратился к афганским властям с просьбой разрешить его родственнику из СССР приехать к нему повидаться. Разрешение было дано и прислано в ЧИАССР. В КГБ вызвали сына Магомета - Абдурахмана и сообщили ему о получении на него разрешения на поездку к отцу. Но разговор повели с ним с косвенной угрозой: отец его считается врагом народа и связь с ним будет считаться как связь с врагом народа и т.д. Словом, вынудили его отказаться от поездки к отцу, и Магомет умер, не повидавшись ни с кем из родственников.
Вторая: Афганские власти разрешили выезд из страны, а наши власти разрешили ему вернуться на родину. Он приготовился приехать домой, упаковал свои вещи, но в последний день выезда из Афганистана его нашли мертвым на диване. Это было в 1975 году.
Это слухи. Который из них можно считать правдивым, пока никто не знает.
Есть и такие, слухи, что некоторые колледжи и учебные заведения в Афганистане названы именем Магомета Дошлакинского.
К глубокому сожалению почитателей таланта Магомета, почти все его книги неизвестны читателям. Кое-какие его авторские труды имеются в Петербургской арабской библиотеке при институте восточных языков. Названия этих книг: «Мировой кризис», «Жемчужина ожерелья», «Для ищущего истинного пути», «Суть главного».
Фотокопия последней из них хранится в моей библиотеке. Книга эта написана стихами. Всего стихов в книге 812. В начале книги написано, что автор - «Немощный Мухьаммад Дагестанский (Дошлакинский)». Конец книги завершается подписью: «Это написано немощным Мухьаммадом Дошлакинским». Дата - 1928 год.
Особое сожаление вызывает то, что ни одна из его книг до сих пор не переведена ни на русский, ни на ингушский языки для массового читателя.
Сын Магомета Кутиевича Куркиева Абдурахман и племянник Ахмет выросли славными людьми, получили хорошее светское образование. Тоже самое можно сказать и об их детях. Своим хорошим поведением и честной жизнью они снискали к себе уважение со стороны родственников и всех, кто их знает. К сожалению, ни Абдурахмана, ни Ахмета нет уже в живых.
САЛМАН ОЗИЕВ
